***

Некий сумеречный скептик
утверждает: - Дело - швах:
море, словно эпилептик,
бьется с пеной на губах.
А по мненью оптимиста,
облеченному в слова,
та же пена - как  монисто
или, скажем, кружева.
     Человек собой доволен
     оттого, что испокон
     каждый прав и каждый волен
     видеть то, что хочет он.

Гантиади

Близ моря жизнь нетороплива
как кучевые облака:
пижоны местного разлива
прогуливаются слегка,
орут нахрапистые чайки,
штормит который день подряд,
окрестные домохозяйки
изгантиадить норовят.

Пора сказать, что Гантиади-
колониальный городок,
где анаша - за бога ради-
и пальмы тощие в рядок.
Похоже, со второго раза
при воплощении земном
возник в предгории Кавказа
Эдем, похожий на Содом.
За пеленой восточных сказок,
на чебуречном берегу
среди медлительных абхазок
я от любви изнемогу.
В раю не может быть иначе,
а на земле - наоборот.
Поэтому я выпью чачи
неподалеку моря от.

Пальма

У моря,
от вечности наискосок,
от маленьких дел и забот в стороне,
где время текло, как меж пальцев песок,
и старая пальма вздыхала во сне,
ты просто плыла по течению дня
на голос прибоя и солнечный свет,
и тысячу раз позабыла меня,
как пальма,
живущая тысячу лет.

***

Опять повторяется призрачный день,
когда, поневоле глаза закрывая,
я вижу твою торопливую тень,
которая  к морю идет, как живая.
Я знаю, что это навязчивый бред,
и вслед за волной ничему не вернуться:
тебя уже нет, нелюбимая, нет -
и надо очнуться, очнуться, очнуться…

Пугливая тень избегает меня,
блуждая поодаль, и чудится даже,
что ей оставаться до Судного дня
деталью и болью морского пейзажа.

***

Волну живую рассекая,
от всех печалей и забот
уходит женщина морская
во глубину боспорских вод.
И там, не отходя от кассы,
безотносительно обид,
любви и нежности запасы
морская женщина хранит.
На полнолуние, всего лишь,
вскипает горькая вода
и что-то из ее сокровищ
перепадает нам тогда.

***

Кто видел, как хищные чайки
ставриду клюют наповал
и делят рыбацкие пайки,
на зоне, считай, побывал.
У Господа Бога узнай-ка,
зачем – по судьбе напролет –
душа, как голодная чайка,
живую добычу клюет?
Мы были и будем такими –
никто никого не винит:
земные законы с морскими
небесная сила роднит 

***

За Коктебель всё сказано давно,
поэтому сегодня дело глухо:
ни белое, ни красное вино
коньячного не укрепляет духа.
Когда луна зайдет за Карадаг
и смолкнут говорливые бакланы,
мои печали чокаются, как
наполненные заживо стаканы.
Кончается бутылка коньяка,
не успевая перевоплотиться
в автограф на краю черновика,
похожий на печальную жар-птицу.

Возле моря

1

Там, где время ходит наоборот,
со своими комплексами не споря,
можно жить, не думая наперед,
собирая камешки возле моря.
На волнах качаются облака,
пролетают чайки и альбатросы –
хорошо посвистывать свысока,
разрешая маленькие вопросы.
В стороне от важных проблем и дел,
на часы поглядывая украдкой,
светлый ангел по небу пролетел,
словно чужая память о жизни краткой.

2

Загадку, множа на загадку,
на переходе в мир иной
по заведенному порядку
волна приходит за волной.
Вдоль берега цветут маслины,
как миллиона лет назад,
и маргинальные дельфины
выныривают на закат.

Валентин Нервин. Родился в 1955 году. Член Союза российских писателей, автор 12 книг стихотворений. Лауреат литературных премий им.Н.Лескова (Россия) и им.В.Сосюры (Украина), специальной премии Союза российских писателей «За сохранение традиций русской поэзии» (в рамках Международной Волошинской премии-2013), Международной Лермонтовской премии (2014). Стихи переводились на английский, немецкий, румынский, украинский языки. Живет в г. Воронеже (Россия).